Радость от того, что мы снова вместе и в школе и дома, вернула нас в детство. Это были наши "Мушкетеры 20 лет спустя" -- мы снова наряжались, рисовали друг другу усы акварельной краской, размахивали шпагами и шляпами под песни из "Мушкетеров", пили "бургундское" -- морс из черносмородинового варенья и болтали до умопомрачения.
На моей кухне 
В начале года также произошло отчетно-перевыборное комсомольское собрание. Ваня, который был комсоргом в 9 классе, неожиданно получил по полной программе... На собрании присутствовали представители комитета комсомола, они и разнесли Ванькину работу в пух и прах. Я ему сочувствовала -- я знала, каково это, когда ты год делаешь то, во что веришь с энтузиазмом и вкладываешь душу, а потом вдруг оказывается, что этого от тебя никто не ждал, а ждали более формального подхода и обычной бюрократии в виде отчетов и рапортов... И он, хотя уже год, как не разговаривал со мной, в момент, когда девушка из комитета комсомола что-то вещала строгим голосом, неожиданно посмотрел на меня. Словно сказал взглядом, что понимает теперь, как обидел меня в свое время и попросил прощения. Я подняла глаза на минуту -- показать ему, что я поняла. Я любила его, я не хотела его добивать своим торжеством. Но получилось так, что его "добили" и без меня. Когда подвели итоги тайного голосования и выяснили, что большинством голосов комсоргом выбрали...меня. Но я отказалась от этой чести сразу. Мне хватило первого раза. Что ж, ко всеобщему облегчению, выбрана в итоге была одна из активисток, а меня оставили в покое. Ваня же продолжал свою "политическую деятельность", участвуя в разных мероприятих, слетах, сборах, олимпиадах и доактивничался до того, что по какой-то там программе его взяли в педагогический институт на исторический факультет без экзаменов -- еще в течение учебного года объявили о его зачислении. Я, конечно, им гордилась. На одном из таких общественно-политических мероприятий родилось это стихотворение:
Очаровательный политик
И.Д.
О, мой очаровательный политик!
Прости девчонку за безумный пыл.
Когда с гитарой ты стоял на сцене,
Ты самым умным и красивым был!
Когда стоял ты, гордо и сурово.
С высоко поднятой головой,
И, как металл, звучало смело слово,
Я любовалась в этот миг тобой.
С волнением следила за судейством,
Свистела, топала ногами громче всех.
От боли в сердце был чудесным средством
Ттвой удивительный, звучавший гордо смех.
Когда же ты застыл вдруг на мгновенье,
И бледность залила твое лицо,
Не досада, и не сожаление,
Сплотились рядом в узкое кольцо.
А ты сидел -- растерянный и бледный,
Беспомощно смотрела на тебя,
Взывая: "Где ты, звездный час победный?
Не уходи же из под ног, земля!"
А ты поднялся, сжав в руках гитару,
Опять ряды дыханье затаили.
Ну, парень, бей! Ты должен, капитан мой,
Все от тебя сейчас зависит, милый!
Я ручки кресла сжала со всей силы,
Я жду, политик мой, скажи им снова!
Пусть гневно прозвучит сквозь усилитель
Одно-единственное правильное слово.
Ряды взорвались. Я глаза прикрыла.
Все ждали этого. Я этого ждала.
Я твое имя выкрикнула с силой,
Любви на миг я волю отдала.
О, мой очаровательный политик!
Позволь гордиться мне сейчас тобой.
Другие ничего ведь не заметят,
Твою улыбку унесу с собой.
Хоть убейте, не помню, о чем там шла реечь на той сцене, но стихотворение родилось, и явно понравилось Ване, когда он его прочитал... Правда, он мне об этом не сказал, поскольку продолжал игнорировать мои робкие попытки помириться. Да я уже и не пыталась. Слишком оторвалась от реальности, слишком влюблена была. Хотя и не признавала этого.
***
Нет, ты совсем не идеал,
И никогда им не был.
Ты не явился со звезды, не опустился с неба.
И я тебя в своих глазах
Не возвышаю, право,
Ты просто должен быть сейчас
Сильным, нужным, правым.
Пока живу, пока смотрю
Я на тебя с любовью,
Пока я пламенем горю,
Тебе я не позволю
Среди других невидным быть
И быть одним из многих.
Ты должен быть, ты должен жить
Не только в нежно-строгих
Моих глазах. В глазах людей
Смертных и бессмертных,
ты должен Человеком быть.
Причем -- одним из первых.
Не самое сильное стихотворение, согласна, так, нацарапанное в конце тетрадки по физике или химии -- они, бедные, все у меня исписаны и изрисованы были.
При этом сейчас, с "высоты своего опыта", так сказать, я понимаю, что ваня был прав абсолютно -- не могло между нами уже быть ничего. Потому что даже в своей безумной любви -- а это было настоящее сильное чувство, в мечтах я не заходила дальше возвращенной дружбы, названной теперь высоким словом -- любовь. Конечно, я понимала, что это был бы совершенно иной уровень отношений, но вот какой -- для меня это оставалось загадкой. Да я и не стремилась к разгадке. Я благодарна этому чувству за то уже, что оно было, что научило меня любить и страдать, за то, что осталось столько исписанных дневников и тетрадей со стихами...
***
Тебе вдруг стало грустно и печально?
Устал от мыслей, мучащих давно?
Ну, ничего! Как будто бы случайно
Ты подойди и выгляни в окно!
Пусть вдруг зазеленеет летний вечер,
А зимний засияет белизной,
Осенне-желтые пусть загорятся свечи,
И в воздухе запахнет вновь весной.
А ты лишь улыбнись, и вспомни детство:
Огромный мир, сверканье звезд, цветные сны.
В природу, в сказку, в приключенье бегство,
Реки и неба и мечты голубизны...
О поездах, что звали в путь куда-то,
О подвигах, что виделись вдали,
И о мечтах: стать доблестным солдатом,
Узнать, куда уходят корабли...
А то вдруг полететь на край Вселенной,
И в будущем и в прошлом побывать.
Придумать средство, чтобы быть бессмертным,
И обо всем услышать, все узнать.
Прикрыв глаза, увидь планету детства,
вернись в тот мир, что где-то жив всегда,
И ты узнаешь замечательное средство,
Поверить вновь, что горе не беда.
***
"Ты почему грустишь, чему смеешься,
О чем задумалась, что видишь там, вдали?
То глубоко вздохнешь, о улыбнешься,
Прошепчешь вдруг о ком слова любви?"
Что за вопросы? Где на них ответы?
Да, где-то есть, но право не легки.
Я просто себя чувствую поэтом,
И о тебе хочу писать стихи.
Ну что, мой друг, ну как тебе живется?
Ты рядом, будто очень далеко.
Так расскажи мне, как тебе дается
Жизнь новая -- легко иль нелегко?
Что популярность? Где ее пределы?
Отрава слава, хоть сладка как мед.
Но если ты любимым занят делом,
Она тебя не раз еще найдет.
Всему научишься, друг мой, все испытаешь --
Успех в делах, пьянящую любовь.
Как кровь кипит, однажды ты узнаешь.
Как в жилах застывает та же кровь.
Все в жизни будет, будет путь прекрасным
И трудным -- ты уж успевай, живи!
В несчастии чужом не будь бесстрастным,
Побольше,друг мой, доброты, любви!
А если грянет гром, затянет небо,
И станет пусто и темно вокруг,
ты не пугайся. Помни, где б ты не был,
Всегда я помню о тебе, мой друг.
Перелистай лишь детские тетрадки,
Пускай те дни забыты, далеки...
Была девчонка, что тебе украдкой
Писала письма по ночам, стихи...
Прочти мою улыбку между строчек,
И слез моих следов коснись рукой.
Как лег мой стих на тоненький листочек,
Вернет он пусть душе твоей покой.
Да, все бывает в жизни -- и ненастье,
И молнии, и грозы, и туман.
Лишь надо верить -- будет в жизни счастье,
Мечты заветные, надежды -- не обман.
И если вдруг однажды, через годы,
Твой голос -- незнакомый и родной --
Мне прокричит два слова, все невзгоды,
Все неприятности вдруг рухнут предо мной.
Я улыбнусь: открыто и счастливо:
Что ж, значит, все же я нужна была тебе!
И если скажешь искренне "Спасибо!",
Как буду благодарна я судьбе!
С улыбкой трепетной кончаю сей рассказ,
И если завтра взглянешь ты сурово,
Стерплю обиду от любимых глаз,
Лишь отвернусь, и улыбнусь тихонько снова.
1 комментарий:
A твой Ваня, чем то моего мужа, когда он моложе был напоминает;)
Отправить комментарий