) Дальше у Вани дело не шло, да и вообще, мальчишками еще в 6 классе было проверено, кого из девчонок можно "щупать", и, конечно, меня не трогали. Потому что у меня со всем вам теперь известных времен выработался стойкий рефлекс -- на каждое неосторожное прикосновение к моему телу следовал удар, чаше в нос. так что флиртовать со мной было просто опасно. Ваня тоже это прекрасно знал и не нарывался.К тому времени пары в нашем классе обрели каждая свой "оттенок" отношений, что ли. Была пара романтичная -- это Любка Д. и Пашка Е. Они дружили в 7 классе, а в восьмом поссорились. Но любовь продолжалась, и все об этом знали. Пашка был трусливым парнем, и связался с плохой компанией для того, чтобы они его защищали, а он мог почувствовать свою силу. Может быть, даже безнаказанность. Конечно, это не делает человека добрее и чище, как правило наоборот. И люба, которая была очень нежной и хрупкой девочкой, не принимала его нового поведения. А он бесился и творил всякие глупости. Обзывал ее по-всякому, задевал, где только можно, -- при всех, а потом приходил к ней домой после школы и просил прощения. Но она ему поставила условие -- или она, или компания. Попав в плохую компанию, не так-то просто из нее уйти. И поскольку он оставался трусом, несмотря на всю его агрессивность, сделать выбора он не мог. И он дарил ей розы на праздники, просто ложил на стул утром перед первым уроком, писал письма с объяснениями в любви и продолжал на переменах доводить ее до слез обидными выходками. Почему я называю эту пару романтичной? Да потому что весь класснаблюдал за ними с завистью и сожалением, все сопереживали, и хотя в Любку были влюблены еще трое мальчишек, они даже не пытались занять Пашкино место в ее сердце. Насколько мне известно, они мучили друг друга еще лет пять, пока Любка не вышла замуж. Пашка, слава Богу, по дурной дорожке не пошел, все с ним нормально!
Была пара истеричная. Ленка Б. была активистка, боевая и шустрая, за ней хвостом бегал Сережка Б., тоже шустрый и мелкий, но совсем не активист! Он дразнил ее Обезьяной, совал ей дохлых мышей в портфель, но в столовой брал две порции -- себе и ей и занимал место, отгоняя всех воплями: "Не лезь, это для Обезьяны!" Она в ответ его дразнила Хвостом и била учебниками по макушке, но всне знали, что они вместе ходят в кино после школы, и на классных вечерах в клубе "Дружный" они всегда танцевали вместе.
Была пара "надежная", Женька Р. и Ленка Д. Они дружили спокойно, учебниками друг друга по голове не били и не обзывались. Дружили дольше всех, несколько лет после школы встречались, хотя оба ушли после 8 класса. Все, честно, говоря, надеялись, что они поженятся, но что-то все же не сложилось у них. и все равно я думаю, они друг о друге вспоминают тепло...
Была пара трагическая. Они и парой-то не были, в этом и трагедия, но Лешка М. любил Иринку Л., и контраст между ними заставлял посочувствовать ему (или ей) каждого, кто знал об этом. Класс знал, разумеется. У меня даже стихи были под названием "Бизон Мимозу полюбил", но у меня они благополучно исчезли из тетрадки по физике, где были написаны на последней странице. Кто их украл -- он или она? -- до сих пор для меня загадка.
Конечно, кто-то еще начинал дружить и "расходился", но это были парочки самые "яркие", а мы с Ванькой, пожалуй, были парой самой "семейной". Но мы росли и сердца требовали страстей, и мы их себе создавали сами. Ваня опасался моего темперамента и держал себя в руках, а меня бесила его холодность. Я не признавала в себе никаких чувств к нему, да их и не было -- мне больше нравилось страдать по Валерию Леонтьеву, например, чем по какому-то Ване Д., но почему это он не страдал по мне должным образом?! Вот что меня заботило, и я всячески пыталась распалить его любовь, которая в нем и так жила, но не надеясь особенно на взаимность, он не позволял ей вылезать наружу. А меня это и бесило! И я то шпыняла его, то мерила презрительным и холодным взглядом (у сестры научилась, млин!), то, получив письмо от иногороднего поклонника, целовала конверт и прятала его во внутренний карман пиджака. (Знал бы Ваня, что это за урод и придурок, который даже писать грамотно не умел, и меня вообще не интересовал -- это моя сестра двоюродная сердобольная ему мой адрес дала!) Но Ваня этого не знал, и, конечно, переживал.
Как-то раз, наш класс должен был ехать на картошку во вторую смену. С утра Ванька, как обычно, отирался у меня дома. А меня в очередной раз что-то заело, и я начала его поддразнивать, чуть ли не вынуждая проявить инициативу и как-то выразить свои чувства. Поцеловать, например. Конечно, попробуй Ваня это сделать, он бы получил за это крепко, и он знал это и не дергался. В итоге я все равно его побила и еще и оскорбленной себя почувствовала. перестала с ним разговаривать и такие делала зверские лица, что потом с содроганием сама об этом вспоминала. Он не выдержал, выскочил из моей квартиры -- а я наблюдала из окна, как он широким шагом решительно удаляется (а всегда махал мне с улицы на прощание!), потом зазвонил телефон и он сказал туда наконец-то прямым текстом: "Как ты не поймешь-то, Женька, люблю ведь я тебя!" Я бросила ведро, которое уже было взяла, чтобы ехать на картошку, и почувствовала большое удовлетворение... Через пол-часа Ваня позвонил опять, удивился, что я дома... Он тоже не поехал... Мы поболтали... Помирились на этот раз, в-общем. На следующий день одноклассники похихикали, что из всего класса толькло нас двоих не было, и поэтому это бросалось в глаза... А с картошки на следующий день ехали в разных автобусах -- мальчишки и Алла Николаевна в одном, девчонки в другом, и я пошла в автобус к мальчишкам, села на сиденье с Ваней и Сашкой П., при этом мнение мальчишек разделилось. Одни кричали, чтобы я немедленно покинула "мальчишечий" автобус (Аллочки еще не было в нем), другие кричали, что я могу сидеть, где хочу. Пока Витька Б. опять откуда-то сзади не провякал: "Ну пусть едет, е...ть всем коллективом будем!" Ваня встал какой-то бледный, слегка задумавшийся, а я в такие моменты не терялась, рефлекс работал исправно: Витька получил по морде раз, и другой... В итоге я принципиально ехала чуть ли не у Вани на коленях, несмотря на предложения Аллы Николаевны сесть с ней рядом, а то нам как-то тесновато было втроем на сидении по ее мнению. В итоге Сашка к ней пересел, а мы так и ехали, не говоря ни слова, с Ваней. А вечером он пришел ко мне с отчетом. Оказывается, домой он шел за Витькой, нащупывая свой перочинный ножик в кармане и размышляя, что ему будет, пырни он сейчас Витька этим ножом. Но Ваня был умный и рассудительный товарищ, он вовремя вспомнил, что ему уже 14, а это значило, что уголовной ответственности его поступки уже подлежат, поэтому он не стал Витьку калечить. Конечно, это было правильно, но для моей горячей головы как-то слишком уж холодно... Но я Ване не сказала ничего, и мы продолжали дружить нашей теперь какой-то нервной дружбой.
К тому же стали слегка расходиться в политических взглядах. Еще в конце 7 класса меня приняли в комсомол, так как 14 мне исполнилось в марте, и тайным голосованием меня выбрали комсоргом. Я к делу подошла со всем пылом, но не тем, который требовался учителям и бюрократически построенному комитету комсомола. Тогда еще не было таких понятий, как "неформальный лидер", но удивительно, судя по отношению ребят, я им была. Может, меня просто уважали за то, что я уважала личности каждого, но не принимала каких-то поступков принципиально. Учителей это насторажживало, одноклассников -- кого восхищало, кого забавляло. Как я, например, "сорвала" политинформацию в день рождения Ленина, -- а на мой взгляд, я наоборот провела ее блестяще. Нам были розданы листочки с какими-то фактами из биографии Ленина и мы их по очереди должны были читать. В нашем классе был один мальчишка, как он сам говорил, мы с ним были "классовые враги", он складывал пальцы в пистолет и "расстреливал" портреты Ленина, висевшие на доске и на стенах. Несколько не самых умных мальчишек повторяли его действия, конечно, за спиной у Аллочки, но на глазах всего класса. Когда дошла до меня очередь читать мою бумажку, я ее спокойно убрала и сказала, что не вижу смысла повторять всем известные факты из жизни человека, которого некоторые настолько не любят, что в день его рождения расстреливают его портреты несмотря на то, что он уже и так давно умер... И предложила поговорить о причинах такой ненависти. Класс притих, Аллочка всполошилась и потребовала у меня назвать фамилии тех, кто это делал... Ха! Она прекрасно ведь знала, что это бесполезно спрашивать у меня, и я ответила, что это не важно, кто, важен сам факт... Конечно, 15-минутной политинформации было мало для обсуждений подобного рода, потому она и посчиталась, как "сорванная".
Ваня не стрелял в Ленина, конечно, и был на моей стороне в этом случае. Я готовила его к поступлению в комсомол и растолковывала, что такое формализм в работе комсомольских организаций -- и что такое настоящие отряды, как в 20е годы. На комсомольские собрания мои одноклассники приходили так же охотно, как и на танцевальные вечера, потому что мы обсуждали там не планы на ближайшую пятилетку, а жизнь внутри класса, какие у кого проблемы и как кому помочь. А ваня увлекся политикой, и формальные отношения с докладами и рапортами о проделанной работе привлекали его больше. Он, как он сам заявил, был карьеристом и собирался строить свою карьеру на политическом поприще. Это убивало меня больше всего. Мне все еще был больше по душе Тимур с его командой, которые тайно носили бабушкам воду из колодца, и Олег Кошевой с его друзьями, но от политики я была очень далека, и я не могда поверить, что мой лучший друг готов читать газеты и смотреть новости и всерьез дебатировать о разнице жизни в Советском Союзе и Америке...
Комментариев нет:
Отправить комментарий